Читать онлайн книгу "В сети"
В сети
Кира Мюррей
В сети, под маской анонимности, можно быть кем угодно. Все слова и поступки останутся безнаказанными.
Айсун была в этом уверена, пока Вова и Дима, её одногруппники, не выставили в интернет видео с её пьяной ошибкой. Она стала посмешищем, потеряла все.
Пришло время хакера, под кодовым именем «697530». Он предложил отплатить им тем же.
И безопасность сети оказалась ложной. На поверхность всплывает все. Каждая ошибка, разговор, фотография, переписка. И суть человека.
Содержит нецензурную брань.
Кира Мюррей
В сети
Глава 1
Айсун расслабленно откинулась на борт ванны. Закрыла глаза, наслаждаясь музыкой. От пены пахло клубникой, вода была идеальной, теплой. А очередная, популярная попсовая песенка звучала так громко, что если бы Айсун жила в хрущевке – по батареям бы уже стучали.
Недовольно поморщилась. Музыка постоянно затихала, казалось, через каждую секунду, из-за постоянно приходящих оповещений. Раздраженно и резко села, схватила телефон мокрой рукой.
Попыталась его разблокировать отпечатком пальца, но тот не реагировал.
– Заебал, – пробурчала себе под нос. Перегнулась через край ванны, от чего керамика неприятно надавила на кости ключиц.
Кожа покрылась мурашками – прижалась грудью к холодной поверхности ванной. Схватила полотенце и тщательно вытерла руку. Опять попыталась разблокировать телефон – он вспыхнул. На экране открылся чат, в котором состояли все её одногруппники.
Пролистала выше, недовольно морщась из-за количества сообщений.
Чат так внезапно ожил, потому что они, всей группой, решили отпраздновать начало нового учебного года. Тем более открылся новомодный клуб, вход в который стоял, как средняя ежемесячная зарплата. А цена коктейлей сравнима с ценой на новый телефон.
Но кому, как не им, золотой молодежи, ходить по таким заведениям?
Фыркнула от презрения, поморщив нос. Под какой-то картинкой, то ли персонаж мультфильма, то ли какой-то арт, скрывалась их одногурппница – Владлена. Она напоминала, что завтра пары.
Яна, подруга Айсун, прислала смеющийся смайлик в ответ на её сообщение. Айсун хохотнула, читая ответ подруги:
«Тебя никто и не зовет».
И ещё парочка вслед:
«Не хочешь – не иди».
«Посмотри мультики и не порть веселье свои бредом».
Айсун прищурилась, стараясь разглядеть фотографию профиля Яны. Зашла на него и открыла фото. Одногруппница заменила прошлую на новую, сделанную не так давно в салоне. Они вместе ходили на днях – решили к началу нового учебного года в университете немного подколоть губы.
Повела в сторону, просматривая следующее фото. На нем Яна была вместе с Айсун в баре.
Девушка ласково улыбнулась, хихикнула из-за желания чмокнуть экран телефона. Она искренне и сильно обожала Яну. Та была грубовато-саркастичной. Красивой девушкой, с длинными, густыми волосами и поразительно зелеными глазами. Девушки почти все время были вместе.
У них даже примерно одинаковое количество подписчиков в инстаграме. А в комментариях к их совместным фото, пишут, что они совсем, как сестры.
Естественно. Один косметолог, один парикмахер. Любят одни и те же бренды.
Айсун вернулась к чату и фыркнула от смеха. Владлене ответил так же Вова.
А Вова – это её большая любовь.
Он высокий, занимается боксом и ездит на новенькой машине. Она была подарком отца и рычала так, что бежали мурашки по коже.
Айсун влюбилась в Вову ещё на первом курсе. В момент, когда он зашел в аудиторию в черной кожанке и с уверенной улыбкой на лице. На его запястье были дорогие часы, а темно-русые волосы зачесаны назад.
«Сделай одолжение – не приходи», – грубовато ответил Вова Владлене.
«Главное, чтобы наши принцессы были».
Яна отправила смайлик с поцелуем и голосовое сообщение с тягучим: «Конечно, я буду. А ты, Айсун?».
Айсун зажала знак голосового сообщения и весело ответила:
– Конечно, дорогая, что за вопросы? Как я могу пропустить такую веселуху? Вов, давай вместе поедем. Моя крошка сейчас не на ходу.
Вова тут же прислал ответное голосовое сообщение:
– Конечно, малышка. Со мной будет Димон. Заеду за Янкой, а потом за тобой. До одиннадцати успеешь собраться?
– Если не успею, – весело фыркнула в ответе, – то подождешь. Приличная девушка обязана немного задерживаться.
Отбросила телефон и весело запищала. Скользнула по ванной вниз и с головой погрузилась в мыльную воду. Вынырнула и протерла глаза, но те все равно пощипывало.
Была невероятно сложно натягивать маску безразличия, стоить из себя снежную королеву. Учитывая, что Вова ей едва ли не снился.
А вот Дима, друг Вовы, ей совершенно не нравился. Тот был слишком громким, напоминал павлина, своими вечными попытками привлечь всеобщее внимание. И постоянно подшучивал над её сделанными губами.
Айсун была уверенна – это из-за того, что ему они до чертиков нравятся. А может не только губы, но и она целиком и полностью. Девушка была уверенна, что не существует парня, которому она может не понравится. Ей вслед всегда оглядывались.
Три раза в неделю бывала в спортзале и тщательно следить за тем, чтобы выглядеть идеально. Когда у тебя практически неограниченные финансы выглядеть красиво не сложно.
А её папочка, уважаемый Асхат Афонасев, владелец преуспевающей строительной компании, денег на неё не жалел. Компенсировал деньгами любовь и затыкал рот, чтобы она не завывала, что скучает по матери.
Для всех та умерла от внезапной болезни. От Айсун же не скрывали. Не заботились о её хрупкой детской психике. Оповестили, что её мать умерла от передозировки. Айсун тогда было лет пять.
Девушка опять перегнулась через бортик ванной и порылась в кармане своих джинс. Она небрежно бросила их на пол. Достала пакетик с белым порошком и студенческую карту.
Это была причина, почему она не возражала по поводу Димы.
Он был торчком и у него постоянно что-то было. Он очень часто угощал Айсун по доброте душевной. Остальным лишь продавал.
Девушка считала это ироничным. Она должна бояться наркотиков – это ведь стало причиной смерти её матери.
Но, вначале, она не хотела быть скучной девчонкой. Хотела, чтобы все думали, что она веселая и безбашенная. А потом как-то затянуло. Все было так быстро, стремительно. Словно водоворот. Но Айсун была уверенна, что у неё нет зависимости.
«Я ведь немного», – думала, делая полосу порошка.
Зажмурилась, вдохнув. Вытерла под носом тыльной стороной ладони и расслабленно откинулась на бортик ванной. Запрокинула голову, закрыв глаза.
Стало спокойно и одновременно с этим весело. Ей казалось, что, когда она под кайфом она лучшая версия себя. Более открытая, общительная. Словно тогда от неё невозможно отвести взгляда. Словно она пламя и притягивает к себе мотыльков.
Когда Айсун была подростком она ненавидела себя. Внешность, личность. Абсолютно все. Ненавидела свою скромность, неуверенность. Ей казалось, что она недостаточно красива, недостаточно веселая. Просто недостаточно хороша.
Ей постоянно повторяли, чтобы она не сидела в своей комнате. Чтобы ходила куда-то, а то как затворница.
Всего один вдох и она такая, какой хотят, чтобы она была.
Айсун вылезла из ванной. С неё стекала вода, оставляя лужи на полу. Музыка была такой громкой. Настолько, что девушке чудилось, что из-за неё вибрировала каждая клеточка её организма. Проникала куда-то вглубь, дергала за каждый нерв её тела.
Расставила руки, покачиваясь под музыку. Ей чудилось, что она парит. Что весь мир принадлежит ей.
Подхватила телефон и, напевая себе под нос в такт песни, пошагала в комнату. У неё всего несколько часов до того, как приедет Вова. А она должна выглядеть идеально.
Спустя час сделала ещё одну дорожку кокаина.
Пела почти до сорванного голоса, по-детски хихикала. Примеряла несколько платьев, но выбрала красное с глубоким вырезом. Завила волосы и принялась нервно ждать.
Закинула ногу на ногу, постоянно поглядывая на время. Музыка была громкой, не давала девушке погрузится в тревоги. Бросила очередной взгляд на экран – было одиннадцать часов вечера и пять минут. Проверила уровень заряда. Рисунок батарейки сверкал красным, оповещая, что телефон нужно зарядить.
Недовольно скривилась и понадеялась, что ей хватит батареи до звонка Вовы. Лишь подумала об этом и на экране загорелось его имя с его же фотографией.
Пискнула и крепче сжала телефон в руке. Глядела, как он звонит, не желая отвечать слишком быстро. Когда звонок должен был уже прерваться, ответила:
– Да?
– Принцесса, выходи. Мы у твоего дома.
– Рапунцель, спусти свои волосы, – громко заорал в телефон Дима и захохотал. Айсун поморщилась от того, что понимала – Дима уже то ли хорошо поддатый, то ли успел скурить что-то подозрительное.
– Мальчики, ждите, – фыркнула с притворным раздражение и сбросила.
Спрыгнула с кровати и заметалась по квартире, запихивая в меленький, блестящий клатч все необходимое. Цокала каблуками, шаги были нервными, не равномерными. Остановилась у зеркала и сделала глубокий вдох, а после выдох. Критично себя оглядела и подправила помаду. Постояла ещё пару минут, желая создать впечатление, что вовсе не спешила.
Черная блестящая машина стояла у её дома и Айсун запрыгнула на переднее пассажирское сидение. Вова мило ей улыбнулся и подмигнул. Яна сидела на заднем сидении, закинув ногу на ногу и недовольно скрестила руки на груди. Поджимала губы, глядя в окно.
Дима сидел рядом с ней. Он наклонился вперед, просовывая голову между передними сидениями. Повернулся к девушке лицом, широко-нахально улыбаясь. Его зрачки были широки и черны. Пугающие, как бездны. На щеках слабый румянец пятнами, а шея в испарине.
– Привет, Ай-Ай, – пьяно хихикнул.
– Ещё раз так на меня назовешь – лицо расцарапаю, – недовольно бросила Айсун.
– Не-а, – протянул Дима, схватив её за запястье и рассмотрел её ногти, после повернул руку к ней. Будто она её не видела, – ноготки испортишь.
Опять захихикал и упал обратно на своей место. Задел локтем Яну и та недовольно пихнула его в ответ. Дима, казалось, этого даже не заметил. Вова же покачал головой с едва заметной улыбкой. То ли дружеская нежности, то ли умиление.
– Почему ты общаешься с этим придурком? – недовольно спросила Айсун, морщась.
Вова повернул руль, выезжая. Неопределенно пожал плечами, глядя на дорогу.
– Потому что у меня есть наркота! – излишне громко завопил Дима, пугающе-истерично хохоча. Он запрокинул голову, обнажая шею. У него четко выделялись кадык и ключицы.
Айсун могла бы назвать его красивым, если бы не отвратительный характер. Слишком шумный, активный, постоянно под кайфом. Казалось, не знал, что такое личное пространство. И никогда не делал комплименты девушкам.
Мог вмешаться в разговор Айсун и Яны, буквально просунув голову между ними и раздражающе пропеть: «Ну, что, девочки? Обсуждаем у кого кошелек потолще?».
Высокий, жилистый, натуральный блондин с медово-карими глазами.
Но всегда какой-то небрежный.
– Насчет этого, – цыкнула языком Яна, глядя на подругу, – этот укурыш отказался делиться, пока тебя здесь нет.
– Ой-ой, какая злая, – засюсюкал Дима, принявшись рыться в карманах, – не злись, солнышко, – протянул мерзко-сладким голосом, от которого на зубах появлялась искома, – у меня кое-что новенькое. Хотел чтобы все вместе попробовали. На.
Протянул Яне таблетку. Она скептически покрутила её в пальцах. Аккуратно подцепила её длинными ногтями и закинула в рот.
Дима протянул такую же Айсун, а после вновь наклонился. Просунул голову между передними сидениями и повернулся лицом к Вове. Подставил таблетку к его губам и слащаво протянул «открой ротик».
Вова хохотнул и открыл рот. Дима тут же закинул в него таблетку. Айсун презрительно скривилась, перекатывая таблетку во рту, она была вкуса мела.
– Придурок, это было мерзко.
Дима откинулся на сидение и оскорбленно прижал руку к груди, делая вид, что теряет сознание. Себе взял две таблетки и отвратительно-удовлетворенно, слишком наигранно, простонал. Будто не рассасывал мерзкую на вкус таблетку, а находился на грани оргазма.
Несколько минут ехали в тишине. Яна оперлась лбом на стекло, цокая ногтями по экрану своего телефона, что-то печатая. Её лицо, загорелое, с правильными, красивыми чертами, отливало голубым цветом экране.
Молчание было тягучим, напряженным. Будто в трезвости они были скучны друг для друга. Обычно молчание разбавлял Дима, но он смотрел невидящим взглядом в окно. Глаза широко распахнуты, зрачки почти на всю радужку. Слишком черны, какие-то дикие. Рот слегка приоткрыт. Его лицо было искаженно подобием благоговейного трепета.
Айсун ощутила, что тело становится все легче и легче. Будто под ней облака, а на лице начала появляться улыбка. Самовольно, без её позволения. Словно Айсун больше не могла контролировать собственное тело.
Казалось, эффект ощутила не только она. Яна отложила телефон, Вова сделал музыку громче. Девушки начали напевать, хихикали, поднимали руки вверх, смешно-пьяно танцуя, все ещё сидя в машине.
Дима смеялся и подбадривал выкриками.
Они такие, веселые и одурманенные, подъехали к клубу. Айсун едва не вывалилась из машины. Подвернула ногу, ей показалось, что каблук затрещал. Но боли в лодыжке не ощутила.
Яна подскочила к ней и взяла под руку. Так, вместе, они пошли ко входу. Дима подстроился возле Яны, продолжая болтать, хотя блондинка его не слушала. Даже не смотрела в его сторону.
Вова шел по другую сторону от Айсун. И от этого девушке показалось, что внутри у неё бабочки, тепло и трепет. Ей хотелось петь от счастья. Ей казалось, что это что-то значит. Что это едва ли не признак большой любви.
Даже в клубе под ярким светом, в окружении оглушительной музыки, Вова почти все время был рядом с Айсун. Поднял руку, подзывая официантку в короткой юбочке. Улыбнулся Айсун и заказал ей коктейль.
Девушка прикусила нижнюю губу, пытаясь побороть широкую, счастливую улыбку. Надеялась, что это выглядеть завораживающие и красиво. Надеялась, что Вова сейчас горит желанием к ней.
Наклонилась к нему, делая вид, что единственная причина этого – громкая музыка. Положила ладонь ему на плечо и зашептала, обжига его своим дыханием. Прижалась к его предплечью грудью.
– Спасибо, дорогой.
Вова улыбнулся. На его лице было вежливое дружелюбие. Айсун видела в этом влечение. Влюбленность её ослепляла, видела лишь то, что желала видеть.
В заведении было много студентов их университета. Пришла почти вся их группа. Не было лишь нескольких излишне скучных. Тех, кто выбивался из их рядов золотой молодежи. Те, кто не вписывался.
Айсун наблюдала за тем, как девушки танцуют, едва не ломая каблуки и поглядывала на Вову, ожидая приглашения на танец. Но тот медленно попивал свой напиток и скучал. Дима тоже заметил его скуку. Поднялся с места, закрывая собой их столик и торжественно бросил им в коктейли по ещё одной таблетке. Прислонил указательный палец к губам и шикнул.
Айсун казалось, что мир прекрасен. Вспышки света завораживали. Чудилось, что все происходящее – волшебный сон. А её тело, вовсе не её. Она лучшая версия себя. Прекрасная и веселая. Навалилась на Яну, не в силах поддерживать тело и пьяно захихикала.
Яна недовольно поморщилась и приобняла её за плечи, не отрываясь от своего телефона.
– Ты почему не пьешь? – закричала на ухо своей подруге Айсун. Та неловко повела плечом и поджала губы, листая ленту инстаграма. – Выпей, тебе же скучно. Кто это? Фу, что за баба? Увеличь фотку. Она что, без макияжа? Могла бы хоть немного подкраситься.
Айсун навалилась ещё больше на Яну, заглядывая в её телефон. Та просматривала профиль какой-то женщины. Девушки с длинными волосами натурального блонда и едва заметными веснушками. Её глаза лучились добрым, ласковым светом.
На нескольких фотографиях она была со скучным, обычным мужчиной. На одной с большим, черным псом. И почти на всех фотографиях был ребенок. Мальчишка, с такими же светлыми волосами, как у матери. Тому было не больше пяти.
– Мария Юрьевна, – громко ответила Яна, повернувшись к Айсун, – мой психолог.
Айсун, решив, что этот ответ скучен, отвернулась, рассматривая людей, не слушая подругу. Подхватила свой коктейль и выпила его залпом. Громко поставила на стол и подняла напиток Яны. Поднесла его к ненатурально пухлым губам подруги и заявила «пей».
– Хорошо-хорошо, – устало вздохнула Яна. Взяла стакан и сделала большой глоток, зажмурившись из-за крепости. На её глаза навернулись слезы и она скривилась, – фу, что это? Здесь есть что-то кроме водки?
Айсун хихикнула. Неразборчиво пробурчала «не знаю» и тяжело отодвинулась от Яны. Повернулась к Вове и положила ладонь ему на бедро. Он удивленно вскинул брови, мягко ей улыбнувшись. Айсун по-девчачьи капризно надула губки и законючила:
– Почему мы не идем танцевать? Я хочу танцевать!
– Давай, Вовчик, – рассмеялся Дима, – веди даму на танцпол.
Вова поднялся и протянул руку Айсун. Девушка вложила ладонь в его руку и, встав, осознала насколько она пьяна. Перед глазами все плыло. Она не могла ровно стоять. Будто вовсе забыла, как двигаться. Стоять, ходить, танцевать.
Навалилась на Вову, обнимая его за шею. Положила голову ему на грудь и блаженно прикрыла глаза. Едва двигалась в ритм, наслаждаясь запахом Вовы. Он был пряным, густым, как виски, которые парень пил. Его руки были такими крепкими на её талии. Горячими и любимыми.
Девушке казалось, что все её тело превратилось в патоку. Вокруг было так много людей, громкая музыка и так много запахов. Но для неё во всем мире есть только она и Вова.
Приоткрыла глаза, глядела на лицо Вовы из под ресниц. Прижалась ещё ближе к нему и глубоко вдохнула, повела губами вдоль шеи парня, оставляя липкий след на его коже из-за сиропа в составе её коктейля. Тот остался на её губах.
С довольством ощутила дрожь в теле парня и как он крепче сжал руки на её талии.
– От тебя так приятно пахнет, – протянула, вновь глубоко вдохнув.
Прижалась губами к его шее, после к ямке возле уха.
– Айсун… – шепнул, в его голосе было напряжение.
– Что? – заглядывая в глаза Вовы, спросила. Её глаза слезились то ли из-за алкоголя и наркотиков, то ли из-за яркого света. – Тебе не нравится?
Не дала Вове возможности что-то сказать, близко прижалась к нему, ощущая крепкие мышцы под его футболкой. Пряжка его ремня давила её на живот. Она скользнула одной ладонью по его груди, забралась под футболку и положила горячую, немного липкую ладонь ему на живот.
Ощутила, как мышцы под её рукой напряглись. Вова глубоко вдохнул. Музыка поменялась. Стала более быстрой.
Айсун принялась танцевать активней, думала, что её танец прекрасен. Хотя тело ощущалось странно, чужеродно и непонятно. Будто кто-то другой им владеет.
Единственное, что она явно ощущала – это прикосновения Вовы. Как его ладонь скользит по её обнаженному бедру. А губы слишком близко к её шее. От чего вниз по спине бежали мурашки.
Они танцевали слишком долго, так, что мышцы ног болели и дрожали.
Айсун казалось, что от запаха Вовы или же из-за той таблетки в коктейле, она все более и более пьяна. Было так весело, хотелось, чтобы это состояние никогда не прекращалось.
Она парила, ей чудилось, что она ангел. Безгрешен, парит в небе.
Её даже не смутило, кода она ощутила ещё одну пару рук. Не было желания даже оглянутся, чтобы посмотреть кто это. Все равно не поняла бы – перед глазами вспышки света. Все плывет. Она даже не могла разглядеть лица Вовы.
Руки скользили под юбку, она хихикала с этого, извивалась. Старалась сильнее прижаться к горячим рукам. Ощутила, как крепко сжали её грудь, ягодицу.
Оглянулась через плечо, щурясь, силясь сосредоточить взгляд. Он самовольно, без её разрешения, уплывал куда-то в сторону. Спустя непозволительно долгое время она поняла, что за её спиной Дима. Его глаза были черными, из-за расширенных зрачков, он зубасто улыбался, крепко прижимаясь к её спине.
Простонала, откинув голову назад, когда её мокро поцеловали в шею. Или же от этого или же от того, что пальцы Вовы, или же Димы, забрались под лифчик и настойчиво, грубо погладили. Тело было невыносимо чувствительным.
Приоткрыла глаза, слегка поворачивая голову. Ей показалось, что она физически может ощутить чей-то настойчивый, напряженный взгляд. Он покалывал на её коже.
Она не осознавала ни своего тела, ни где находится. Понимала лишь, что хочет, чтобы то, что происходит, никогда не заканчивалось.
Посмотрела на Яну, та смотрела в ответ. Айсун даже не понимала, что это Яна.
Её светлые волосы – она недавно, буквально неделю назад подкрасилась под натуральный блонд. Её длинные ноги, одна закинута на другую, темные глаза и безразличие на лице.
Айсун не понимала, что это Яна.
Ощутила, как её куда-то тянут. Качнула головой и все перед глазами поплыло, будто мир перевернулся. Крепко, до царапин, вцепилась в чью-то руку, чтобы не упасть.
– Какая агрессивная, – хохотнул Дима, отцепляя её руку от своей.
Айсун почему-то с этого захихикала, бросив на парня взгляд.
Вова приобнял её за талию, настойчиво куда-то уводя. Казалось, почти тащил. Она позабыла, как правильно идти. Ей казалось, что она даже босиком не смогла бы идти, не то что на каблуках.
Закрыла на долю секунды глаза. Она была уверенна, что на долю секунды.
Дверь скрипнула. Захлопнулась. Потом опять скрип двери, уже другой.
Когда Айсун открыла глаза то не видела разноцветных всполохов. Лишь один, невыносимо яркий, белый свет. Огляделась. Оказалось, она привалилась к стене кабинки туалета.
Та была небольшой. Совсем крошечная для троих человек. Платье девушки было немного задрано, а если бы не стена Айсун повалилась бы на пол.
– Держи, – будто сквозь глубины воды или через плохую телефонную связь, раздался голос Димы.
Айсун непонимающе на него посмотрела. Тот держал какую-то таблетку у её рта и она послушно его открыла. Дима положил ей на язык таблетку и настойчиво погладил по губам. Айсун простонала. Провела языком по его пальцу и зажала его во рту зубами.
Вова и Дима сказали что-то друг другу. Она не поняла что.
Захихикала, когда на правый холмик её груди высыпали немного белого порошка. Вова наклонился, повел губами и кончиков носа по её груди, вдыхая порошок.
Айсун выгнулась, подставляясь. Довольно зажмурилась. Застонала громче, когда на её левую грудь вновь высыпали порошок и теперь его вдохнул Дима. Парни несколько секунд стояли, глубоко дыша. Переглянулись.
Дима надавил ей на плечи и девушка громко плюхнулась на колени.
Пол был вымощен плиткой, это должно было быть больно, она буквально упала на колени и оперлась ладонями в грязный пол. Но она этого не ощутила. Ей было все равно, что это туалет клуба, что она могла слышать чьи-то голоса.
Зашуршали молнии, пряжки ремней, щелкнули резинки белья.
Айсун подняла взгляд, тушь слегка размазалась черными разводами. А глаза продолжали слезиться, шея взмокла испариной.
Вова потянул её за руку, которой она опиралась на пол, чтобы не распластаться по полу и Айсун едва не потеряла равновесии. Захихикала с этого.
– Ты хочешь, чтобы я… – едва различимо, как-то странно растягивая слова, попыталась спросить Айсун.
– Да-да. Займи рот, а не трынди, – раздраженно бросил Дима.
Айсун опять пьяно захихикала и подняла глаза на парней. Те стояли близко, она могла ощутить запах их тел. А ещё запах чистящего средства, которым мыли унитазы.
Дима подошел ближе. Держал одной рукой свой обнаженный член, другой вцепился в волосы Айсун. Уткнулся членом в губы Айсун и она закрыла глаза, открывая рот. Под правой рукой было тепло члена Вовы.
Парни простонали, а рука Димы исчезла с головы Айсун. Она услышала какой-то щелчок. Парень что-то говорил, пьяно смеялся, протяжно стонал. Айсун не могла разобрать его слов.
Вова настойчиво потянул её за волосы, отрывая от Димы. Уткнул её лицом в свой пах и удовлетворённо промычал, когда она взяла его в рот.
Она не понимала, как долго все длилось. Понимала, что её челюсть болит, а подбородок и щеки мокрые и липкие. Даже не осознавала, кто на этот раз в её рту.
Над головой надрывно выдохнули и она подняла взгляд – Дима.
Он запрокинул голову назад, наслаждаясь. Рядом тяжело дышал Вова. Она перевела взгляд на него. Он отодвинул её руку, убирая её со своего тела и принялся быстро водить по своему члену. Ощутила, как на лицо, переносица, лоб и глаза тепло брызнуло. Ресницы слиплись. Было липко-странно.
Дима неожиданно схватил её за волосы на затылке и прижал ближе к себе. Она практически вжалась носом в его пах. Девушка поперхнулась, крепко зажмурившись. Не могла дышать, подступала тошнота.
Дима отстранился, а Айсун едва не упала лицом на плитку. Уперлась ладонями в пол и закашлялась. Её вырвало на пол, во рту стало кисло-горько. Отвратительно. Парни отшатнулись.
– Блять, это мерзко, – сказал кто-то. Айсун подняла взгляд, пытаясь сосредоточить его на ком-то. Увидела на лице Вовы отвращение и её опять вырвало на пол.
– Пошли, – потащив друга за локоть, сказал Дима.
За ними закрылась дверь кабинки. А Айсун рвало опять.
Она откинулась назад, прижалась спиной к перегородке между кабинками. Глубоко дышала.
Раздраженно вытерла лицо, после вытерла ладони об платье. Ей казалось, что все лицо липкое и мерзкое. Будто оно все ещё в слюне и сперме.
Растаивала ноги, чтобы случайно не задеть лужу рвоты.
Лишь подумала, что нужно встать и что-то делать и ужаснулась. Она вовсе не могла владеть собственным телом.
Не понимала, как двигаться, нормально дышать и что нужно делать. И не понимала сколько времени прошло.
Прижалась затылком к перегородке, закрыв глаза. Ей казалось, что она совсем в другом мире. Одна-одинешенька на какой-то незнакомой, покинутой всеми планете.
– Боженьки! – резко и пронзительно воскликнули.
Айсун медленно, лениво, будто у неё не было сил на это, открыла глаза и повернула голову. В дверном проеме кабинки стояла женщина среднего возраста. Она была в форме уборщицы. Отшатнулась, с удивлением и ужасом глядя на девушку. Пробегала взглядом по ней, по её тел, по луже на полу.
– Милочка, ты в порядке? Скорая? Полиция?
– Что? – настолько неразборчиво спросила Айсун, что женщина поморщилась. Девушка оперлась рукой на сидение унитаза, силясь подняться. Но опять плюхнулась на задницу. – Все нормально. Позовите Яну.
– Дорогая, чего нанюхалась? – устало спросила женщина, тяжело вздохнув. – Мне то откуда знать, кто такая Яна?
Айсун почему-то разозлилась. Не понимала, как эта женщина может не знать, кто такая Яна. Ей казалось, что та просто не хочет ей помогать.
Уборщица оглянулась назад и шагнула в кабинку, закрыв за собой дверь. Присела на корточки перед Айсун.
– Давай, девочка. Скажи, где эта Яна. Может столик? Где твоя сумка? Я её принесу и ты сможешь кому-то позвонить.
– Столик? – непонимающе переспросила Айсун, глядя невидящим взглядом на лицо женщины. Она даже не могла разглядеть её черты. Они как-то сливались, искажались.
Смотрела невыносимо долго, где-то с минуту. Молчала, пытаясь понять, что от неё хотят.
– Двенадцатый столик, – буркнула и опять откинулась назад, громко ударившись затылком об перегородку.
Женщина устало вздохнула, поднялась, кряхтя. Пробурчала что-то про молодёжь, про наркотики и что ей все это убирать. И не ради этого она получила высшее образование.
Она вышла из кабинки, закрыв за собой дверь, чтобы Айсун больше никто не видел. Девушке же казалось, что она находится в каком-то полусне. Будто ей просто все это снится.
Чудилось, что уборщицы нет то целые столетия, то пару секунд. Дверца вновь скрипнула и Айсун медленно и лениво повернула голову. Та неловко склонилась в бок. Будто перерезали жилы и сухожилья.
Женщина держала в руках клатч Айсун и девушка потянула к нему руку. Схватила и все содержимое выпало на пол. Айсун принялась слепо шарить по полу руками, низко склоняясь.
Уборщица вновь закрыла дверь и устало простонала, присев на корточки. Схватила телефон Айсун и попыталась разблокировать его.
– Разряжен, – повернув экран к Айсун, будто та могла сейчас это подтвердить, сказала, – потрясающая у тебя подруга. Я ей сказала, что тебе помощь нужна. Она заявила, что ей домой нужно и умчалась по своим делишкам. Давай я такси тебе вызову. Адрес скажи.
– Адрес? – непонимающе просила. Уборщица опять тяжело и устало вздохнула, кивнула.
Чтобы узнать у Айсун адрес ей понадобилось минут пять. Потом она приобняла девушку и повела к черному выходу. Бурчала себе что-то под нос и едва не тащила Айсун на себе.
Черный выход вел в зловонный, полный мусора переулок. Воняло мочой и рвотой. Стены были чем-то заляпаны. Но когда женщина отпустила Айсун, чтобы позвонить, девушке было все равно. Знала, что если не обопрётся на что-то – упадет. Даже когда оперлась на грязную стену, начала медленно сползать вниз.
Её спасительница подлетела и удержала в стоящем положении.
– Такси отказались. Настолько пьяных не везут, – сказала женщина, будто Айсун понимала о чем она, – я позвонила знакомой. Она тебя доведет до кроватки. Все таки мир не без добрых людей.
– Спасибо, – невнятно буркнула в ответ. Всучила в руки женщины кошелек, невнятно сказав, что это благодарность. Уборщица вскрикнула и принялась пихать его обратно девушке в руки. В кошельке было едва ли не её три зарплаты. Айсун же закрыла глаза, казалось, уснув или войдя в странное состояние оторванности от реальности.
Не поняла, как её усадили в машину. Все было будто сквозь воду или же вату. Положение её тела в пространстве менялось, но она не осознавала этого. Её тело было послушным, под чужими прикосновениями, как тесто. Единственное яркое понимание, которое у неё было пришло к ней, когда легла в свою кровать. Узнала запах своего кондиционера для белья и тут же погрузилась в глубокий сон, большее похожий на потерю сознания.
Глава 2
Айсун проснулась от приступа тошноты. Громко простонала. Перед глазами все плыло. Ей казалось, что она находится в лодке, дрейфующей по волнам.
Перевернулась и упала с кровати на четвереньки. Колени тут же обожгло болью, а к горлу подошел кислый комок. Девушка плотно сжала губы и поднялась. Опираясь на стены и покачиваясь, она пошла в ванную.
Вновь упала на колени, на этот раз перед унитазом. Удар об плитку был намного болезненней. Таким, что вспоминалось детство, когда она бегала под ярким солнцем и оббивала коленки.
Держалась за унитаз одной рукой, другой сгребла волосы в кулак, чтобы не испачкать их.
Едва не засмеялась от иронии. Ей вспомнилось, как она маленькой девочкой разбила колени, упав с велосипеда. Теперь же она оббивает колени от того, что ей плохо после очередной алкогольной вечеринки.
У Айсун было такое раньше. Будто тоска по чему-то далёкому, давно прошедшему или не случившемуся. Пыталась заглушить мысли шумом, алкоголем и вечеринками. Не желала оставаться наедине с самой собой.
Поднялась и навалилась на раковину. Держалась за неё, глубоко дыша. Включила воду и несколько секунд смотрела на то, как она утекает в канализацию. Подставила руки под холодную воду и умылась. Прополоскала рот, но от этого тошнота лишь вернулась.
Скривила губы в усмешке, глядя на свое отображение.
Косметика размазалась, под глазами были черные потеки туши. Лицу опухло, волосы растрепались. Губы казались какими-то болезненными. Она была бледна, белки глаз же налились кровью, капилляры лопнули.
Айсун обняла себя за плечи, сутулясь. Казалась себе какой-то жалкой, уродливой.
Это было ещё одной причиной, почему она не желала оставаться наедине с собой. Не спрятаться от себя. Не укрыться. Может видеть за маской макияжа и филлеров себя совсем маленькой. Себя ребенком.
Всеми силами старалась заглушить мысли, что та маленькая девочка, которой она была, будет разочарована ней.
«Ну, один в один проститутка после рабочей смены!», – иронично подумала Айсун.
Вернулась в комнату и плюхнулась на широкую кровать, растянулась. Но тошнота начала возвращаться и она неловко поерзала. Оперлась спиной на подушки, чтобы находиться в положении полусидя. Несколько раз тяжело сглотнула, пытаясь проглотить неприятный комок в горле.
Её сумочка была возле кровати и Айсун достала с неё телефон. Несколько раз нажала на кнопку блокировки, но экран оставался черным. Страдальчески вздохнула и закрыла глаза, пытаясь найти в своей памяти то, как она в пьяном или наркотическом угаре, его топила, роняла или ещё что-то. Но вспомнила лишь скучную истину – разрядился.
Подсоединила провод и не зная, чем себя занять, наблюдала за тем, как на экране появился знак загрузки. Перед глазами все поплыло. Погрузилась во вспоминания и не могла сосредоточить взгляд на чем-то одном.
Скривилась в презрении к себе, вспоминая, как уборщица её вытаскивала из клуба в грязный переулок. Вспомнила, как едва не сидела в луже собственной рвоты. От этого во рту вновь стало горько-кисло, а в горле образовался ком.
Напряглась всем телом и закрыла глаза ладонью, чертыхнулась. Вспомнила, как и почему она вообще оказалась в туалете.
«Ничего-ничего, – успокаивала себя Айсун, – Диме точно никто не поверит. А Вова не трепло».
Она не считала себя невинной девой. Событие в клубе с двумя своими одногруппниками смущало лишь одним – общественное порицание. Само происшествие её не волновало.
Но вот, если парни примутся болтать, придётся как-то категорично и яростно отрицать.
Ей было не привыкать. Как-то она уже развлекалась с одним парнем из её университета. Тот попал в него исключительно из-за интеллекта и способностей. Был из обычной семьи, но для них, рожденных с золотой ложкой во рту – он был едва ли не бездомным.
Одна сумочка Айсун стояла дороже, чем весь его гардероб.
Но лицо у него было довольно милым. Он, гордясь собой, начал рассказывать о том, что, как и когда он делал вместе с Айсун. Она обсмеяла его во всеуслышание. Одарила презрительно-холодным взглядом, скривилась в усмешке и напомнила о его положении.
До сих пор помнит, как парень стушевался от её холодных слов: «посмотри на себя и на меня». Ей не за чем портить свою репутацию тем, что она развлекается с кем-то не своего круга.
Телефон загрузился. Высветилось время – было уже за полдень.
Айсун фыркнула, решив, что это означает, что ей не суждено сегодня пойти на пары. Нахмурилась от резкого и постоянного звука приходящих оповещений. На значке её инстаграма все росла и росла цифра оповещений.
Постучала ногтей по чехлу телефона, беспокоясь, что что-то могло произойти.
С десяток пропущенных звонков от отца.
«Может подумал, что со мной что-то случилось? Я же ни вчера, ни сегодня не отвечала на звонки», – потешила себя мыслью Айсун.
Её отец не был нежным, любящим человеком. Они общались редко и лишь по делу. В детстве девушкой занимались няньки, какие-то работники. Даже кухарка уделяла ей больше времени, чем отец.
Ей казалось, что это нормально.
Матери, пока та была жива, естественно, не было дела до девочки.
Вечеринки, алкоголь и наркотики её больше увлекали. Бывшая, симпатичная моделька – дети оказались не для неё.
Но Айсун была уверена, что все нормально. Все отлично.
Лучше у неё будет подаренная на восемнадцатилетие машинка и гардероб брендовой одежды, чем отец с дырой в кармане и постоянно расспрашивающий как её дела.
У неё была свобода. В пятнадцать начались вечеринки, как она думала, настоящая жизнь. Она с друзьями, такой же золотой молодёжью, катались без прав на родительских машинах и пили их же алкоголь.
Первый поцелую и действия ниже пояса.
Отец отвел её к психологу, когда она разбила одну из машин. И тот упорно ей втирал, что она пытается привлечь внимание дорогого батюшки. Айсун обозвала его тупым идиотом и гордо ушла.
Она наслаждалась свободой. Внимание, в её понимании, равнялось ограничениями.
В дверь настойчиво заколотили. Несколько секунд Айсун хотела это проигнорировать, но все же поднялась, оставив телефон на кровати.
Натянула на плечи халат и запахнула его. Скрыла за ним разбитые колени, короткое, потрепанное и грязное платье. Неспешно пошла к двери, кутаясь в халат, будто страдала от холода.
Только она приоткрыла дверь, как в неё, подобно урагану, ворвался её отец. Отпихнул её плечом, заходя в помещение. Его лицо была в каплях пота, а кулаки нервно сжимались. Его глаза лихорадочно блестели, бегали по квартиры.
Айсун нервно, испуганно сглотнула. Ощутила, как вниз по спине бежит дрожь. Она не помнит, чтобы когда-то видела своего отца в таком состоянии. Будто желая оттянуть неизвестность, она медленно потянулась к двери, с громким щелчком её закрыла. Глядела несколько секунд на поверхность двери, широко распахнутыми, невидящими глазами.
Ещё сильнее укуталась в халат, будто он мог уберечь её, и повернулась к отцу. Переминалась с ноги на ногу, как маленькая девочка, глядя на мужчину. Тот продолжал наворачивать круги, каблуки его туфель громко отбивали ритм нервозности и злости по деревянному полу.
– Па, – сделав едва заметный шаг вперед, неуверенно, едва слышно, наивно глядя из-под ресниц, обратилась Айсун.
Асхат резко повернулся к ней лицом. Девушка испуганно замерла, как олень в свете фар. Ей казалось, что глаза отца излучают ненависть, раньше ей неведанную. Когда он целенаправленно и уверенно пошагал к ней, она задумалась – ударит, растерзает, убьет.
Задержала дыхание, будто это укроет её. Сделает невидимой.
Но Асхат вцепился в ворот её халата влажными, дрожащим ладонями и крепко сжал. Дернул на себя, от чего девушка неловко пошатнулась. В шее заболело из-за резкого рывка. Казалось, ещё бы немного и там что-то сломалось бы.
– Это такая у тебя благодарность? – зашипел Асхат в лицо Айсун. – Хочешь разрушать свою жизнь – пожалуйста! Но мою не смей трогать!
Я дал тебе все, неблагодарная девчонка. А ты… ты… ты вся в свою мать! Не зря говорят, что кровь не вода!
Отпустил халат Айсун и отошел, будто испытывал отвращение. Вновь заходил по комнате, громко топая. Размахивал руками, жестикулируя и продолжал говорить. Не смотрел на свою дочь.
Айсун стояла, непонимающе глядя на отца. В голове было мутно, не могла сосредоточится на его словах. И слишком боялась сказать хоть что-то.
– Выросла такая же шлюха, как и она! Ты хоть понимаешь, что наделала? Как мне смотреть в глаза моим коллегам, подчинённым? А партнерам? Да кто теперь захочет иметь со мной дело? Ты сделала меня посмешищем! Лучше бы тебя вообще не было. Мерзкая, малолетняя шлюха. Единственное, что ты умеешь делать – это доставлять проблемы!
Он вновь развернулся к ней лицом. Зашагал, встал слишком близко. Он казался таким высоким. Гигантом.
Айсун сжалась, опустила взгляд в пол и не решалась его поднять.
– Я больше не желаю иметь с тобой хоть что-то общее.
Прошел мимо по широкой дуге, будто испытывал отвращение от мысли, чтобы прикоснуться к ней. Дверь захлопнулась и этот звук казался невыносимо громким.
Айсун стояла без движения. В голове ни мысли. А под ногами вращается мир. Ей показалось, что весь мир погрузился в тишину. Слишком невыносимую после криков отца и звука за хлопнувшейся двери.
Пошагала в глубь квартиры. Тяжело села на кровать, ощущая, как от этого прогнулся матрас.
Взяла в руку телефон, покрутила его, постучала пальцем по задней панели. Словно не знала, что с ним делать.
Разблокировала. Пропущенные звонки от отца теперь заставляли сердце биться быстрее в тревоге. Больше не было приятного трепета от мысли, что, возможно, он звонил из-за волнения о ней. Обидней всего было то, что она не понимала, в чем и где была её ошибка. Что бы она раньше не делала, она не была удостоена такой ярости.
Зашла в общий чат их группы. Там было больше трехсот сообщений. Пролистала на самый вверх, замечая смайлики, стикеры и отрывки слов. Замерла, казалось, даже её сердце замерло, когда в списке мелькающих сообщений заметила собственно фотографию.
Резко вдохнула, задрожав всем телом. Над фотографией, точнее коллажем, был яростно смеющийся смайлик. Первая – её фотография из инстаграма. Привычная, в множестве фильтров и обработке. Такая, которая вызывает восхищение. На второй она была сфотографирована сверху.
Айсун ахнула, ощущая, как мир рушится. Было понятно, так отчетливо понятно, что происходит на фотографии.
Закрыла рот рукой, почувствовав, как поднимается тошнота. Принялась листать вверх, к началу переписки, ещё быстрее.
Она началась в пять утра. А причиной такого ажиотажа послужило одно единственное сообщение от Вовы. Вовы – милашки, доброй душе, Вовы. Он, без какого бы то ни было контекста, прислал видео.
Айсун, чувствуя, как сердце тревожно бьётся, нажала на него.
Несколько долгих секунд показывало знак загрузки, после же, смутные звуки далекой музыки, хрипловато-пьяные и неясные голоса Вовы и Димы. Их смех и оскорбления, которые вчера она не слышала.
Чавканье, влажные звуки, она на коленях. Её мутные глаза, которые она иногда поднимала и смотрела в камеру. Вчера она даже не понимала, что её снимают.
Она закрыла видео, ощущая, что ещё мгновение и её вырвет. Несколько секунд невидяще смотрела, а после, в каком-то мазохизме, принялась листать, читать сообщения.
Они все сливалась в одно. Смех, голосовые, обсуждения, будто она этого не увидит. Несколько насмешливых карикатур и коллажей.
Замерла с пальцем на экране, увидев, что Яна что-то написала в общем чате. Закрыла на несколько секунд глаза и глубоко вдохнула, желая успокоиться. В груди зарождалась надежда на то, что Яна будет яростно, как настоящая подруга, за неё заступаться.
«Бляяя, – прислала Яна со смеющимся смайликом, – не знала, что она такая шлюха. Мерзость».
Айсун задохнулась вдохом. Ей показалось, что что-то треснула. Что это было последней каплей. Перед глазами поплыло от навернувшихся слез, она громко всхлипнула и в ярости бросила телефон в стену.
***
Айсун удалила все свои профили в соцсетях. Раньше под фотографиями были комментарии полные восхищения. Теперь же вновь и вновь указывали ссылку на то злополучное видео.
В личные сообщения писали насколько она отвратительная, мерзкая. Или же, наоборот, делали предложения. И формулировка была такой, будто ей сделали одолжение.
Казалось, что каждый в этом мире посчитал необходимым ей что-то сказать.
Айсун заперлась в своей квартире, надеялась укрыться в раковине. Лишь бы дальше от мира. Надеялась, что сможет заснуть и не проснуться. Заснуть, а когда проснется, все будет, как раньше.
Она не считала дней.
Не могла понять, сколько времени прошло, полностью оторвавшись от общества.
Больше не заходила в общий чат. Лишь единожды зашла в чат университета. И даже там уже знали о её позоре. Вновь и вновь бросали видео.
Когда прошла неделя или же две, Айсун решила позвонить Яне. Та не писала, не звонила. И девушка тешила себя надеждой, что то сообщение было истолковано неверно. Что у неё все ещё есть подруга, которая ей как сестра.
Её пальцы отчего-то дрожали. Экран телефона был разбит ещё с того дня, когда она впервые узнала о своем падении.
Гудки были длинными и они, будто гипноз, заставляли вспоминать вновь и вновь все больше с той ночи. От этого все тело дрожало. Из глубин памяти всплыл момент, когда она цеплялась за Диму и Вову, те вели её в туалет.
Она бросила взгляд на Яну. А та смотрела в ответ. Просто смотрела и ничего не делала.
– Да? – ответила Яна.
На фоне была музыка, шум, смех, чьи-то голоса. А голос подруги казался таким родным, что на секунду Айсун захотелось разреветься, броситься в объятия Яны. Хотелось, чтобы та гладила по голове и говорила, что все будет хорошо и она будет рядом.
– Яна, – выдохнула Айсун, её голос был хрипловатым, будто она болела.
– О, привет, давно тебя не слышала, – небрежно сказала Яна, словно ничего не случилось, – тебе что-то нужно?
– Можешь приехать? – не думая, спросила Айсун, странно, но она слышала эхо своего голоса. Нахмурилась, услышав слишком громкое, какое-то задушенное хихиканье. Яна на кого-то зашикала. – Ты мне нужна, – практически взмолилась Айсун.
– Ммм, – безразлично протянула Яна, – зачем?
Айсун нахмурилась, растерявшись. Повисло молчание, по ту сторону телефонной связи вновь было слышно хихиканье. Ей казалось, что кто-то повторяет насмешливым эхом «ты мне нужна».
– Где ты? – спросила Айсун.
– Мы группой решили выйти и отдохнуть, извини, ты не приглашена.
– Ага, – громко, будто у Яны забрали телефон, ответил другой голос, – здесь нет никого, кому нужны твои услуги. Пойди и спроси на трассе. Может там кто-то не откажется.
Телефонная связь прервалась. Айсун же замерла, смотрела пустым взглядом в стену.
Словно весь мир разрушился под неё ногами и не осталось ничего.
Девушка думала, что хуже быть не может. Но её добровольное затворничество прервал отец. Позвонил и заявил, что она уже месяц не появляется в университете. А у него нет желания выслушивать угрозы из деканата. Заявил, что сама накосячила, так пусть сама и разбирается.
Айсун удивленно выдохнула, осознав, что прошел уже месяц. Ей казалось, что всего несколько дней. Задумалась о том, чтобы забрать документы из университета. Слишком большой страх появляться в его стенах. Но отец бы ей этого не простил.
Было странным уже то, что он все ещё не заблокировал её карты. Если же она бросит университет, то останется даже без средств к существованию.
У неё была распланированная, начерченная и определенная жизнь. Яркое будущее. Получит образование, а после сможет заниматься, чем захочет. Захочет – отец откроет, специально для неё, парочку салонов красоты.
Но больше Айсун склонялась к тому, чтобы выйти замуж за кого-то обеспеченного и совместить родительский бизнес с бизнесом этого человека. И наслаждаться роскошной, беззаботной жизнью.
Для неё это было реально. Её бы не посмели выгнать. Она ведь не Золушка. За ней деньги. А таких людей не смеют трогать.
Для неё это будущее было таким очевидным, будто стоит лишь руку протянуть к нему и оно окажется у неё на ладони. Но теперь оно трещало, разваливалось. Чтобы выйти за кого-то, из, возможно, партнеров по бизнесу отца, у неё должна быть репутация. Хотя бы не должно быть скандального видео в интернете.
Айсун откинулась на подуши и закрыла лицо руками, громко простонав. Надавила пальцами на веки, от чего перед глазами засверкали белые пятна и круги.
Опять простонала и запрокинула голову назад. Смотрела на блики солнца на белом потолку. В голове была пустота, а тело казалось легким. Пыталась убедить себя, что все не так плохо.
Старательно убеждала себя, что все хорошо, что ей на самом деле все равно. О ней могут говорить, что угодно. Она выше этого. Довольно усмехнулась и спрыгнула с кровати, решив, что она – Айсун. Она принцесса, девочка, рожденная с золотой ложкой во рту.
Она должна быть гордой и уверенной.
Распахнула шкаф и принялась тщательно выбирать, что надеть на учебу. Она хотела приготовить все заранее, хотела выглядеть настолько идеально, чтобы её провожали только восхищенными взглядами.
За этим привычным занятием мысли отступили. Ей казалось, что погрузившись в то, что доставляет ей удовольствие, её жизнь вернулась на круги своя.
Легла спать она в каком-то радостном предвкушении. Представляла себя героиней сериала, возможно, корейского. Там ведь часто поднималась тема буллинга.
Айсун провела довольно много часов ночами смотря серию за серией. А возле неё росла куча помятых и грязных салфеток, которыми она вытирала слезы.
Она отчего-то любила такие сериалы. Сочувствовала героям, глядя на то, как над ними издеваются и одновременно восхищалась, завороженно наблюдая, когда они отстаивали себя.
Она представила себя такой героиней. Блаженно прикрыла глаза, растянувшись по мягкой перине. Засыпала с красочными мыслями, как она прекрасно-опасная идет по коридорам университета.
И как только кто-то смеет ей что-то сказать, поворачивается к этому человеку с опасной ухмылкой. Представляла, как таскает за волосы обидчиков. Как от неё испуганно шарахаются.
Сон сплёлся с явью и она видела себя в центре внимания. Была яркой и пугающей. Такой, как она всегда мечтала.
Вдохновлённая этими фантазиями и урывками сна, Айсун собиралась утром в университет, полная уверенности. Если её руки немного дрожали, она делала вид, что не замечает этого. Включила музыку и кружилась под неё. Горланила её слова. Разглядывала в зеркале свое обнажённое отражение. Откинула волосы назад и погладила бока руками.
Натянула чулки, их резинка щелкнула по коже. Черное платье.
Она любовалась собой. Наслаждаясь тем, как помада подчёркивает пухлость губ, а макияж цвет глаз.
Из-за высоких каблуков ноги казались длинными, стройными, потрясающими.
В машине она тоже включила музыку. Отстукивала пальцами по рулю, напевала и улыбалась. Поглядывала на себя в зеркало.
По спине вниз текли капли пота, Айсун говорила себе, что не из-за волнения и страха. Подъезжая к парковке университета, потянулась, чтобы выключить музыку. Дернулась всем телом от удивления – руки, оказывается, дрожали.
С удивлением поглядела на свои пальцы. Она даже этого не заметила. Сжала руку в кулак, а после разжала. Это не помогло, руки продолжали дрожать.
Тяжело сглотнула. Слюна была густой, какой-то приторной. Будто смола или же мёд.
И лишь стоило ей выключить музыку, как на неё обрушилась вся тягость мыслей и волнения. Будто музыка была преградой и не пропускала их. Но лишь Айсун оказалась один на один с самой собой, в тишине, как больше не могла прятаться.
Айсун вышла из машины и замерла у неё, крепко вцепившись в свою сумку. Потерянно оглядывалась, внезапно осознав, что её план рушится в её руках. Она так заботилась о том, чтобы выглядеть невозмутимо, что совершенно не подумала о том, что даже не знает, в какой аудитории пары.
Неловко оперлась на свою машину, стараясь выглядеть непринужденной. Разблокировала телефон и нахмурилась, поняв, что не может найти чат своей группы.
– Это она? – услышала Айсун, как только опустила взгляд в телефон. Напряглась всем телом, уставившись пустым, невидящим взглядом на экран. – Почему документы не забрала? Пф, посмотри на неё.
Айсун сглотнула.
«Давай, давай, дура, – мысленно говорила себе, глядя на экран телефона, – посмотри на них и усмехнись. Скажи, что они этого не дождутся. Давай!».
Но казалось, что тело не слушалось. Мимо отгромыхали шаги прошедших трех девушек, а Айсун продолжала смотреть в телефон. Внезапно осознала, что плечи сутулятся, она будто старается быть меньше. Платье кажется слишком коротким, его хочется отдернуть, а помаду стереть.
Девушки пару раз фыркнули от смеха, шепчась и поглядывая на неё.
«Меня удалили из чата группы», – внезапно осознала. Спрятала телефон в сумку и пошагала к зданию университета. Будто знает куда идти.
Но шаги были медленными, она прилагала невыносимое физическое усилие, чтобы не развернутся и позорно не убежать.
Ей казалось, что все взгляды обращены на неё. И девушка стыдливо опускала голову от чувства, что весь мир против неё.
И ненавидела себя за это. Ненавидела, что не может горделиво задрать нос и принимать насмешки с улыбкой и безразличием.
Подошла к стенду с расписанием, мимо проходили ученики, куда-то спешили. А Айсун казалось, что каждый разговор, часть которого она слышит, и смех – из-за неё. Скукожилась, обняла себя одной рукой, вцепившись в локоть другой руки и пыталась отыскать расписание занятий своей группы. Переминалась с ноги на ногу и от дрожи тела едва держалась на каблуках.
А ведь ей обычно так легко на них. Она их не ощущала. Могла бегать стометровки. А сейчас, внезапно, разучилась на них ходить. Один в один новорожденный жеребенок.
– Чего встала? – раздраженно бросил какой-то парень рядом. От этого Айсун вздрогнула и низко опустила голову. – Может, отойдешь? Тебе не одной расписание нужно.
Айсун хотела обернуться, посмотреть на парня, который смеет так говорить с ней. Но поняла, что не может осмелиться поднять взгляд. Лишь ещё больше вдавила пальцы в собственный локоть и потупила взгляд, пряча лицо за волосами.
Парень подошел ближе к стенду, с щелчком сделал фото одного листа и отошел, не бросив на Айсун ни взгляда. Его уход сопровождал оглушительный звонок. Девушка повернула голову, все ещё прячась за волосами, глядя в спину уходящего.
Какой-то ботаник в потрёпанной, клетчатой рубашке.
Раньше она высмеивала их и глядела, как на грязь под ногтями.
Стала отвратительной сама себе, когда поняла, что теперь даже не может позволить себе ответить на взгляд такого человека. Хотелось пойти и запереться в кабинке туалета и плакать от жалости к себе и стыда за себя же.
Топталась, переминалась с ноги на ногу, пытаясь отыскать расписание своей группы. А людей было все меньше и меньше. Они уходили по аудиториям. А она все стояла, глядя на множество букв и цифр. Не могла сложить эти символы в одно что-то понятное. Будто смотрела на разбросанные по бесконечному пространству символы, которое не имели смысла и системы.
– Девушка, уже урок начался, – устало сказали позади, когда прошло ещё минут десять, а коридоры полностью опустели.
Айсун вздрогнула, ниже опустила голову и прикусила нижнюю губу. Обняла себя и второй рукой, огляделась на человека. Безобидный профессор старичок, уставший от множества студентов.
– Я пытаюсь найти в какой аудитории у меня пара, – едва ли не пискнула.
Айсун чудилось, что она вернулась в детство. В то время, когда на неё глядели украдкой и шушукались, что уж больно скромный и тихий ребенок. Может к психологу отвести? Все дети, как дети. Играют. А она прячется за взрослыми и боится слово сказать.
И она погрузилась в то далекое, казалось, позабытое ощущение беспомощности. Оно было пугающим, отвратительным.
– Уже столько времени прошло с начала учебы, а вы ещё не знаете? – устало и осуждающе спросил старичок. – Прогуливали?
– Нет, я болела.
По лицу профессора было видно, что он не поверил ей совершенно. Устало вздохнул и спросил в какой она группе. И лишь Айсун сказал, как он указал ей на её расписание.
Махнул рукой на её благодарность и устало побрел куда-то по корриду, держа в руке потрепанный портфель. Айсун со стыдом поджала губы. Какие-то пару недель назад она бы хихикала вместе с Яной, говоря, какой этот профессор ужасный. Сказали бы, что от него воняет старьем, а портфель достался ему ещё от его деда.
Они любили насмехаться над бедностью, считая это величайшим пороком.
Теперь же она была восхищена его добротой.
Сфотографировала расписание и неспешно, пытаясь оттянуть момент, пошла в сторону аудитории, где у неё должна быть пара.
Каблуки оглушительно стучали, ей было так неловок от этого громкого звука, что Айсун старалась ступать только на носочки, чтобы было не так громко. Но каблуки все равно стучали.
Её щеки краснели все больше и больше с каждым «цок-цок-цок». Мысленно прокляла себя и пообещала, что в следующий раз наденет красавки.
Остановилась перед аудиторией и положила ладонь на дверную ручку. Сердце колотилось болезненно и сильно, а ладони потели. Обдёрнула руку, будто дверная ручка была раскаленной, и вытерла ладони об подол обтягивающего, чёрного платья. Попыталась его отдернуть, закрыть больше кожи бедер. Но лишь декольте становились более глубоким, открывало ложбинку груди.
Отрывисто и неуверенно постучала в дверь и, глубоко вдохнув, открыла дверь.
Прошмыгнула, низко опустив голову, крепко вцепившись в ручку своей сумки. Не осмеливалась поднять взгляда, оторвать его от пола. Вокруг тишина. Все молчали, лишь далекое, будто через стеклянную преграду, перешёптывание.
Несколько смешков.
– Приятно, что вы, наконец-то, почтили нас своим вниманием, Айсун, – с долей сарказма, молвил учитель.
Девушка подняла на него взгляд. Преподаватель был среднего возраста, немного усмехался, скрестив руки на груди, опершись поясницей на стол.
А Айсун казалось, что он все знает. Знает, почему она не ходила. Ей казалось, что весь мир знает об этом и каждый раз, когда видят её, видят перед глазами то позорное видео с влагой и телесными жидкостями на её лице. То видео, где она на коленях и мычит, давясь.
– Расскажите нам, почему так долго не появлялись? – продолжил учитель.
От его комментария смешки стали громче, а Айсун захотела убежать. Запереться и больше никогда не выходить.
– Она новую карьеру осваивала! – крикнул один из студентов.
И от этой безобразной, глупой шутки студенты взорвались хохотом. Учитель непонимающе нахмурился, оглядывая их, а Айсун поджала губы. Несколько раз моргнула, стараясь прогнать непрошенные слезы. Ещё ниже опустила голову.
«Не смей реветь, не смей, не показывай, что это тебя задевает!», – мысленно повторяла себе.
– Так ты работала, Айсун? – добродушно полюбопытствовал учитель, а девушке показалось, что он издевается.
– Ага, ртом! – сказал тот же шутник и аудитория всколыхнулась от ещё более громкого смеха.
– Так, тихо! – разражено гаркнул профессор. – Не вижу здесь ничего смешного. Проходите, занимайте свободное место.
Айсун на пару секунд подняла взгляд, стараясь найти куда сесть. И ей показалось, что она в цирке или же в зоопарке. Стоит за ограждением, а по ту сторону зубоскалящие посетители. Передразнивают, кривятся, пытаются в неё чем-то бросить. Эта преграда казалась невыносимо реалистичной. Была уверена, что каждый зубоскалит. Хотя, это было далеко не так. Некоторые спокойно глядели в телефоны, безразличны к происходящему.
Но мир искажался под силой её ужаса и страха. Была уверена, что нет ни одного человека, кто не хохочет над ней.
Место рядом с Яной было занято, та переговаривалась с новой подружкой. Иногда поглядывала на Айсун, а после резко поворачивалась к соседке и шептала что-то с широкой усмешкой от чего та хихикала.
Айсун прикусила нижнюю губу и торопливо пошла к свободному месту. Было несколько возле одногруппников, но она боялась пытаться садится возле кого-то. Ей казалось, что тогда её обсмеют ещё больше, скажут, что не намеренны сидеть рядом с ней. Она была уверена, что лучше не пытаться. Потому что, если ты не пытался то и не совершишь ошибку.
Плюхнулась за последнюю, самую старую и скрипучую парту. За той никто никогда не желал сидеть.
– Айсун, если вы работаете, – добродушно обратился к ней профессор.
«Да заткнись ты уже, твою мать!», – мысленно завопила девушка.
– Можете принести справку с работы и перейти на свободное посещение.
Девушка опустила голову, пряча побледневшее лицо за волосами. Сжала руки в кулаки на коленях.
– Зачем ей справка? Просто зайдите на любой порносайт! – хохотнул один из парней и аудитория вновь взорвалась хохотом.
Глава 3
Айсун стояла в туалетной комнате университета. Мыла руки, глядя на то, как мыльная вода утекает в слив. Вздохнула и закрутила вентиль. Подняла взгляд на зеркало, глядя на свое отображение.
Волосы в пучке, на лице отсутствие макияжа, а тело скрыто мешковатой одеждой. Она напоминала жалкую, серую мышь. Но так ощущала себя в безопасности.
Заправила выбившуюся прядь волос за ухо и вздохнула, прикусив нижнюю губу. У неё появились щеки – начала набирать вес. В спортзал ходить стало невыносимо. Не могла себя заставить. Проводила все свое время, после учебы, дома. Сидела час за часом за ноутбуком, глядя новые сериалы.
Дверь в туалет громко распахнулась и в комнату зашли с громким хохотом три девушки, что-то обсуждая. Айсун засунула руки в карман толстовки и сжала кулаки. Бросила быстрый и короткий взгляд, стыдливо отступила.
Зашла Яна и две её новые подруги. Яна была все такой же яркой, напоминала недосягаемую звезду. Принцессу. Раньше Айсун была такой же далекой и её место было рядом с Яной. Теперь же для неё её бывшая подруга была кем-то настолько же далеким, как Марс.
Времена, когда они были практически сестрами, покрылись пылью. Как старый фильм. Его сюжет такой смутный. Позабытый. Вспоминаешь лишь несколько кадров. Хотя, казалось бы, это было так давно.
Но словно жизнь назад.
Яна бросила безразличный взгляд на Айсун и подошла к зеркалу.
– Милая, одолжись свою помаду? – мягко спросила девушка у одной из своих подруг. – Мне так цвет нравится.
– Конечно! – в ответ весело ответила, протянув Яне флакончик помады. Та встала возле раковины, глядя на свое отображение в зеркале.
Айсун замялась. Хотела убежать, побыстрее выйти, но для этого пришлось бы проталкиваться меж свиты Яны. Те едва ли не окружили девушку, перегородив выход. От того Айсун неловко топталась, не решаясь двинуться ни назад – к кабинкам, ни вперед – мимо Яны.
Девушка накрасила губы и причмокнула, разглядывая цвет. А после глянула через плечо на девушку-подругу, Айсун не могла вспомнить её имени.
– Мне кажется или здесь чем-то воняет?
Другая девушка нахмурилась и принюхалась. Неловко пожала плечами. Вторая компаньонка Яны захихикала и пихнула локтем под ребра, приподняла брови в безмолвном осуждении, что та не поняла шутки. Они переглянулись и захихикали. Яна широко усмехнулась, отбросив светлые волосы назад. Те ярко блестели золотом и пшеницей.
– Ага, – захихикала одна из девушек, – воняет грязными членами.
Девушки засмеялись, не глядя на Айсун. Та крепче сжала кулаки, отступив на шаг. Опустила голову, пряча выражение лица и навернувшиеся слезы, дрожащие губы.
Она не пыталась все это время поговорить с Яной, но её игнорирование и презрительные, насмешливые взгляды воспринимались болезненней всего.
– А, я кажется знаю из-за чего это, – протянула Яна, будто задумавшись, возведя глаза к потолку, – просто кто-то дышит в нашу сторону этой вонью.
Девушки громко засмеялись и пошагали к выхожу из туалета. В дверном проеме Яна оглянулась через плечо. Даже не глядя в ответ, Айсун знала, могла ощутить на себе презрительный взгляд Яны, полный насмешки. Этот взгляд был болезненным, обидным ударом, как пощёчина.
Дверь громко захлопнулась и Айсун тут же рванула в кабинку туалета. Закрыла щеколду дрожащими пальцами и сползла по перегородке. Бросила свою сумку у ног и спрятала лицо в коленях. Обняла себя за плечи, чувствуя, как они дрожат.
Кусала губы, пытаясь сдержать рыдания.
«Хорошо, что я не накрашена, – подумала, криво усмехнувшись, – а то весь макияж бы потек».
Хихикнула от этой мысли, как-то надрывно и истерично. Старалась не всхлипывать, но слезы продолжали течь. Айсун казалось, что весь её мир превратился в обломки и она не знала, что с этим делать. Ничего не помогала. Она хотела исчезнуть, раствориться, чтобы все это перекатилось. Чтобы все, наконец-то, заткнулись. Чтобы весь мир замолчал.
Громко прозвенел звонок, но в ней не было сил встать.
«Я такая трусиха», – горько подумала, понимая, что ей страшно подняться и пойти в аудиторию.
Ей казалось, что ещё один взгляд, полный презрения и она развалиста на части перед множеством людей. Она просто хотела заглушить все это. Спрятаться от мира и от себя.
Откинула голову назад, ударившись затылком об перегородку, невидяще глядя вперед. Её пальцы дрожали, дыхание срывалось.
А кроме неё никого не было. Разбрелись по парам. А Айсун казалось, что она физически не может выйти. Останется здесь навечно, спрятавшись в маленькой коробке-кабинке.
Она лишилась всего. Даже своей гордости. От того не было никакого внутреннего сопротивления, когда она вытащила из сумки телефон и нашла контакт Димы. Только усмехнулась, понимая, что стала жалкой. Такой жалкой. Дима был тем, кто разрушил её жизнь. А она нуждается в нем.
«Пожалуйста, приди в женский туалет на втором этаже», – отправила сообщение и заблокировала телефон. Видела на чёрном экране свое отображение.
Сжала телефон крепче и болезненно всхлипнула.
Ответа не было, казалось, вечность. А после дверь в туалет открылась и раздались неторопливые, широкие шаги. Айсун задержала дыхание, вслушиваясь в них.
Будто боялась, что пришедший узнает, что она спряталась здесь.
– Эй, принцесска, ты здесь? – насмешливо протянул Дима. В конце фразы был смешок, а кличка звучала, как издевательство. – Я ради тебя пару прогуливаю, вообще-то.
– Да, я здесь, – быстро ответила, слыша, как собственный голос сорвался.
– Какие воспоминания, а? – вновь смешок. – Решила повторить?
Айсун сжала телефон в руке сильнее и, опираясь на перегородку, поднялась. Понимала, что раньше за такие слова, одарила бы Диму презрением, глядела бы на него, как на чернь, грязь. Сейчас же лишь кусала губы.
Едва смогла открыть щеколду дрожащими пальцами и сделала полушаг из кабинки, вновь обняв себя. Не поднимала взгляд на Диму. Тот присвистнул и хохотнул.
– Я, пожалуй, откажусь от твоих услуг. Знаешь ли, я свой член не на помойке нашел, – фыркнул и хихикнул со своей шутки. Последняя фраза звучала слишком пискляво, будто он неумело подражает какой-то девушке.
– Дима, мне кое-что нужно. У тебя есть? – игнорируя его слова, чувствуя мелкую дрожь плеч, пискнула Айсун.
– Для тебя? – он спросил это так, будто этот вопрос из уст Айсун, был оскорблением. – Может и есть. Но для тебя по тройной цене.
«А когда-то для меня, «для принцессы», было все бесплатно».
– Хорошо, – не задумываясь ответила.
Подняла свою сумку с пола и принялась рыться в поиске кошелька, услышала, как Дима фыркнул в презрении. На долю секунды подняла на него взгляд и увидела, как его лицо скривилось от отвращения.
– Не мерзко, а? Даже я, когда нанюхаюсь, не валяюсь на полу туалета. А у тебя видно фетиш какой-то, – хохотнул и запрокинул голов. Он отрывисто смеялся. Как-то слегка надрывно. Когда опустил взгляд обратно на Айсун то она заметила, что его зрачки расширенные. Черные, как пугающая бездна.
Айсун опустила взгляд и протянула ему несколько купюр. Дима смотрел на них долго, а потом тяжко вздохнул и поднял руки ладонями к Айсун, будто сдавался.
– Не-не, положи их куда-то.
Девушка поджала губы, чувствуя, что ещё несколько секунд и опять зальется слезами. Даже Дима, Дима, вечный клоун и посмешище, презирает её. Самое ужасное для неё – она начала думать, что заслуживает такое отношение. Начала воспринимать его, как что-то нормальное.
Положила деньги на раковину. Дима взял их за уголок и скомкал. Запихнул в карман джинсов. А после достал со своего рюкзака пакетик с белым порошком и резко, внезапно кинул им в Айсун.
Тот попал немного ниже шее, примерно в ямку меж ключиц. Не болезненно, скорее неожиданно. Плюхнулся на пол, а Айсну отступила, будто её толкнули. Димы фыркнул и развернулся на пятках. Уверенно пошагал к выходу, а Айсун нагнулась, чтобы поднять пакетик. Сжала его в кулаке.
Заговорила, не глядя на Диму. Хотя голос все равно дрогнул.
– Зачем?
Шаги Димы остановились. Скрипнула дверная ручка, на которую он положил ладонь. Несколько секунд было тихо. Лишь надрывное, хрипловатое дыхание Айсун. И неровное, какое-то слишком быстрое дыхание Димы. А где-то далеко голоса учеников из аудиторий. Они казались чем-то из другого мира. Мира, где единственные проблемы студентов – это оценки и экзамены.
Айсун думала, что она единственная во всем мире, кто столкнулся с такими проблемами и ей хуже всех. Остальные не знают, что такое проблемы. Раздувают из мухи слона. От того, она была уверенна, что заслуживает сочувствия и бесстыдно жалела себя и скулила.
Остальные не заслуживают сострадания. От того в ней смешивалась жалость к себе и презрение ко всем другим людям, которые возносят свои проблемы и жалуются на них.
– Просто так, а что? – пожав плечами, спокойно ответил Дима.
Он вышел, закрыв за собой дверь. Айсун слышала его неспешные шаги в коридоре. И ей показалось, что от его ответа что-то надломилось.
«Просто так!», – мысленно завопила, ворвавшись в кабинку и закрыв её.
Ударила ладонью по двери, тяжело дыша, как рассерженный буйвол. Крепко сжимала зубы, до боли в деснах.
«Просто так! Просто так! – повторяла, будто не могла в это поверить или в желании сделать себе ещё больнее. – Ты разрушил мою жизнь просто так!».
Злость так же быстро стихла, как и появилась. Вспыхнула фейерверком и оставила после себя только запах дыма. Горько усмехнулась, ей хотелось рассмеяться от иронии. Хотелось плакать и смеяться. А после пустота. Сплошная темнота и пустота внутри.
Айсун плюхнулась на колени перед унитазом, болезненно ударившись ними об плитку и опустила крышку. Высыпала на неё дрожащими пальцами содержимое пакетика и принялась распределять кредитной картой.
А в голове повторялись вновь и вновь слова Яны, Димы, множества незнакомых ей людей. Смешки и презрительные взгляды. Вспоминала, как её обходят и глядя так, будто она чем-то больна. Заразна.
Глубоко вдохнула, пытаясь заглушить все это. Ей казалось, что если все это не исчезнет с её головы то та просто взорвется. Не могла ждать эффекта порошка, ей хотелось, чтобы он наступил, как можно скорее. От того вдохнула следующую дорожку и обессиленно завалилась на перегородку.
Закрыла глаза, опираясь затылком на преграду. В другую стену упиралась стопами. Растянулась по полу, закрыв глаза. Ей казалось, что все её мысли погружаются в туман, вязнут в нем, тонут в черных глубинах.
Будто наркотики затягивают её мысли далеко-далеко в глубину, беспросветную, недостижимую. Айсун надеялась, что там они и останутся.
Немного улыбнулась, наслаждаясь этим. Наслаждаясь эйфорией и тем, что её руки прекратили дрожать. Только сейчас поняла, что до этого дрожало все её тело. Мелкой, неприятной дрожью, которую она даже не замечала. Обратила на это внимание только сейчас, когда та отступила. И это было таким облегчением.
Её руки расслабленно и как-то безвольно опустились на плитку пола. Она поглядела на них, как на что-то чужеродное. В голову пришла мысль, что они выглядят такими же безвольными, как у мертвеца. Но это не пугало.
С удивлением поняла, что сидела здесь всю пару. Осознала это лишь от того, что начали сходиться люди. Девушки заходили в соседние кабинки, после уходили. Почему-то ей было смешно от этих звуков. Закрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться. Плечи дрожали от веселья.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/kira-murrey-30743406/v-seti/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения